Напрасный праздник: Как Олимпиады влияют на жизнь городов-организаторов
Смотрите пост в полноценной красивой верстке
Юрий БОЛОТОВ
Редактор H&F
С давних времён живущие в Северной Америке народы хайда, нутка, квакиутл, а также салиши, тлингиты и цимшианы имели обычай потлача. Во время свадьбы, похорон или иного праздника вождь племени приглашал к себе родственников и соседей, друзей и врагов, сторонников и конкурентов. В ходе ритуала накапливаемое годами племенное имущество раздавалось гостям или изощрённо уничтожалось, — и чем расточительнее было действо, тем богаче и сильнее казался клан. К концу XIX века потлачи вызвали обнищание некогда самых зажиточных племён Северной Америки, и ритуал был запрещён.
Как раз в это время барон Пьер де Кубертен предложил возродить Олимпийские игры.
Игры в Сочи могут обойтись в $50 млрд — и даже Владимир Потанин, вложивший в горнолыжный курорт «Роза Хутор» более $2 млрд,
признаётся
, что в нынешних условиях его инвестиции не окупятся. Олимпиада в Пекине, прежде считавшаяся самым масштабным спортивным праздником в мире, стоила $40 мрлд — и спустя шесть лет закрытые решётками и пустующие здания Олимпийской деревни на севере Пекина
привлекают
фотокоров Reuters и обычных любителей ruin porn. Олимпиада в Афинах, по мнению местных политиков, косвенно
подтолкнула
долговой кризис в Греции: кроме самих соревнований, обошедшихся в $15 млрд (без учёта трат на развитие городской инфраструктуры) и фактически оплаченных Брюсселем, на бюджет легло содержание оказавшихся ненужными спортивных объектов — за десять лет на это ушло едва ли не столько же средств. Олимпиады обещают процветание приютившим их городам, а чудес не случается. Но так было не всегда.
Олимпийские игры в том виде, который мы знаем, — телешоу, где состязания спортсменов, сотни тысяч фанатов и уснувший премьер-министр являются равноправными частями представления, — появились всего 30 лет назад. Начиная с самых первых игр 1896 года в Афинах, соревнования носили прежде всего политическое значение, а расходы на их проведение по современным меркам были скромны. Уже в Риме 1960 года масштабы и стоимость проведения состязаний увеличились в несколько раз, что в будущем привело к радикальному (и привычному современному зрителю) изменению облика олимпийских городов.
В следующие два десятилетия Олимпиады были в общем убыточными проектами и за их проведение боролись между собой едва ли пара соперников. Обошедшаяся в немыслимые для конца 1970-х $2 млрд Московская Олимпиада стала пиком периода главенства такой идеологии. Вскоре всё поменялось: лос-анджелесские Игры 1984 года стоили в четыре раза дешевле и оказались прибыльными благодаря продаже эксклюзивных прав на телетрансляцию состязаний и участию транснациональных корпораций в качестве спонсоров. По мнению американского социолога
Хелен Ленски
, с Лос-Анджелеса началась коммерциализация Олимпийских игр. Именно тогда и появилась поддерживаемая крупными брендами олимпийская индустрия, имеющая куда большее отношение к глобальному бизнесу, чем к собственно спорту.
Коммерциализация игр в последние несколько десятилетий
создала
ожесточённую конкуренцию между странами: итоги спортивных состязаний не имеют значения, а принимающие стороны больше волнуют экономические изменения, катализатором которых может стать международный спортивный праздник. Олимпиада — толчок, запускающий деиндустриализацию развитых городов, привлечение новых инвесторов, развитие туризма и создание новых возможностей для малого бизнеса. По крайней мере, так это звучит в теории: все хотят повторить успех олимпийской Барселоны.
До Игр 1992 года Барселона была пришедшим в упадок индустриальным городом; спустя два десятилетия это третий по популярности туристический центр в Европе (после Лондона и Парижа), четвёртый по уровню ВВП на душу населения город в Евросоюзе, развивающийся центр современных технологий и просто очень приятное место для жизни и ведения бизнеса. Журнал Monocle регулярно включает Барселону в свой рейтинг самых лучших городов мира. Считается, что во многом это заслуга Олимпийских игр, несмотря на то что смета на их проведение превысила первоначальную сумму в пять раз. Почти 90% из $10 млрд бюджета в нынешних ценах пошло на развитие повседневной инфраструктуры. Были обновлены коммуникации и транспорт, улучшена уличная среда и расчищена прежде занятая фабриками, складами и портом прибрежная полоса — город получил курортную зону. К тому же Олимпиада сделала Барселоне отличную рекламу.
Загвоздка в том, что успех Барселоны так никто и не повторил. Сиднейские игры 2000 года (бюджет — $5 млрд) не оказали ощутимого влияния на развитие города. Более того, в последующие годы рост туризма в городе был ниже, чем в среднем по Австралии. Экономные игры в Лондоне обошлись в $15 млрд, но едва окупились благодаря новаторскому плану по вторичному использованию спортивной инфраструктуры (при этом билеты и телетрансляции вернули лишь пятую часть расходов). Хуже Афин пришлось лишь Турину. Правительство пребывающего в упадке с начала 1980-х моногорода и центра итальянской автомобильной промышленности собиралось использовать соревнования для радикальной трансформации Турина в современный европейский культурный центр. Главный акционер FIAT и член МОК Джанни Аньелли пролоббировал неожиданный выбор города в качестве площадки зимней Олимпиады 2006 года. Чуда опять не произошло: после Игр объём внутреннего туризма вырос на 60% за счёт итальянцев, стремящихся в горный курортный кластер, но пятимиллиардные игры не принесли городу ничего, кроме убытков.
Олимпийские соревнования смогли увеличить экспорт на 30% — эффект оказался сравним со вступлением в ВТО
Подобный сюжет
повторяется
раз за разом. Но если картина настолько пессимистична, то почему люди так сильно хотят, чтобы в их стране прошли следующие Олимпийские игры? Несколько лет назад Эндрю Роуз и Марк Шпигель из Национального бюро экономических исследований США опубликовали
статью
, в которой проанализировали связь между проведением масштабных спортивных событий и ростом экономики. Оказалось, что страны, которые проводили у себя олимпийские соревнования (или, например, чемпионаты мира по футболу), смогли увеличить экспорт на 30% — эффект оказался сравним со вступлением в ВТО.
Выходит, что, несмотря на все убытки, проведение крупных соревнований всё-таки имело смысл? Не совсем так. Продолжив исследование, Роуз и Шпигель установили, что Олимпийские игры являются не причиной позитивных изменений, но лишь их следствием. Страны, которые также подавали заявку на проведение соревнований, но проиграли, показали не меньший рост экспорта. По мнению исследователей, всё дело в курсе на повышение открытости экономики: подавая заявку на проведение накладной Олимпиады, страны предупреждают о серьёзности своих намерений по либерализации. Так, за год до сеульских Игр 1988 года в Южной Корее прошли демократические выборы, а в 2001 году, когда Пекин был выбран очередной площадкой для проведения соревнований, Китай вступил в ВТО.
По мнению канадского социолога
Гарри Хиллера
, противоречие между холодной статистикой и практическими примерами — лишь видимое. Основными выгодоприобретателями Олимпийских игр становятся не местные жители и малый бизнес, а крупные компании и политические и экономические элиты принимающих стран.
Британец Алан Томлинсон в своей
работе
The commercialization of the Olympics: Cities, corporations and the Olympic commodity выступает ещё резче. По его словам, представление о том, что Олимпиады приводят к бурному развитию туризма и обновлению олимпийских городов, — не более чем миф. Сами по себе они не приводят к городскому процветанию и не ведут к улучшению среднего уровня жизни. Наоборот, общество оплачивает частные интересы; за позитивной риторикой Олимпиады скрывается попытка легитимизировать перераспределение собственности. Иными словами: страны, проводящие очень дорогостоящие соревнования, с тем же успехом могли бы их и не проводить, а сами олимпийские города, скорее всего, обречены на трудности.
Исключительный случай Барселоны должен опровергнуть эти суждения, но нет. Её история вполне укладывается в логику открытости Роуза и Шпигеля на городском уровне. Ещё с начала 1980-х годов местное правительство во главе с мэром Паскуалем Марагалем запустило неолиберальную программу развития города, применяя точечные решения для улучшения уличной среды и ставя во главу угла культурные проекты, повышающие качество жизни обычных людей.
Олимпиада стала не самоцелью, а лишь поводом для привлечения дополнительных средств и расширения существовавших городских программ. Так, владельцы исторических зданий были освобождены от налога на недвижимость, местный бизнес получил дешёвые кредиты, а траты на заведомо одноразовые спортивные объекты и проведение соревнований были минимизированы — они оказались меньше $1 млрд и окупились. После завершения Игр реновация города
продолжилась
с новой силой. Успех Барселоны не в том, что город когда-то принимал Олимпийские игры, а в том, что, кроме них, были годы продуманного развития.
В течение последних двух десятилетий благополучные Париж, Амстердам, Мельбурн, Берлин, Стокгольм, Хельсинки, Мадрид и Токио уступили в олимпийской гонке не менее благополучным Сиднею, Ванкуверу и Лондону, но благодаря грамотной городской политике ничего не потеряли. Завышенные ожидания — это главное, что губит современные Олимпиады, превращая их в новый вид потлача. Если вы можете провести Олимпиаду, не проводите её.
Фотография на обложке:
Antonio Villani
Читать на эту тему:
 |  |  |
]]>
Источник:HOPES AND FEAR
